Ковка художественная мастер класс: Мастер-класс Художественная ковка для 1 чел.

Изменить количество товара Вы можете в корзине

Художественная ковка — благородное, древнее искусство работы с металлом, применяется для создания прочных и долговечных изделий, поражающих своей изысканной красотой. Издавна ремесло художественной ковки пользовалось почетом и уважением. Работы мастеров художественной ковки, выполненные по эскизам знаменитых художников и архитекторов, украшают городские пейзажи (как тут не вспомнить знаменитые петербургские балконные решетки!), фасады домов, сады и внутреннее убранство домов.

ФОТОГАЛЕРЕЯ

ПОДАРОЧНЫЙ СЕРТИФИКАТ «КУЗНЕЧНОЕ РЕМЕСЛО: ОБУЧЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КОВКЕ»

ЧТО ВКЛЮЧЕНО

• демонстрация кузнечных приемов
• краткая история кузнечного искусства
• изготовление сувенира своими руками под руководством кузнеца
• готовое изделие забирается домой

ВАЖНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

• возраст от 7 лет
• несовершеннолетние участники только в сопровождении родителей
• необходимо строгое соблюдение техники безопасности
• предъявление сертификата на месте проведения обязательно
• рекомендуем одеваться по погодным условиям (т.
  к. занятие проводится на полу-открытом пространстве)
• запись на занятие проводится за 7-10 дней заранее до желаемой даты посещения услуги
• территориально занятия проходят в пос. Сестрорецк
• отмена/перенос записи не позднее, чем за 2 дня заранее

• услуга предоставляется только при предъявлении сертификата!
• срок действия сертификата 90 дней с даты покупки
• активировать сертификат и воспользоваться услугой необходимо в рамках срока его действия
• активация сертификата производится через сайт
• услуга оказывается по условиям и правилам ее Исполнителя
• индивидуальные противопоказания уточняйте у Вашего врача

• 1 ПОДАРОЧНЫЙ СЕРТИФИКАТ
• 2 ШОКОЛАД
• 3 МАГНИТИК
• 4 КАЛЕНДАРИК
• 5 ПОДАРОЧНАЯ УПАКОВКА
• 6 ИНСТРУКЦИЯ

ВАС МОЖЕТ ЗАИНТЕРЕСОВАТЬ

Кондитерское искусство — мастер-класс

Урок по созданию Рождественского венка

Мастер-класс | Искусство и культура

Лувр был открыт всего несколько минут, но уже толпы людей прогуливаются по его обширным галереям. На втором этаже, в длинной комнате с красными стенами, посвященной французским картинам XIX века, группа людей собирается вокруг молодой женщины в черной бархатной тунике и шелковой юбке до пола. Ее блестящие каштановые волосы заплетены и обмотаны вокруг головы, она сидит на табурете перед мольбертом, ловко нанося краски на холст. Некоторые посетители останавливаются, смотрят с сомнением, а затем уходят. Остальные толпятся, чтобы получше разглядеть, поглядывая со знаменитой 19Настенная картина X века «Женщины Алжира» Эжена Делакруа и копия на мольберте. «Боже, она действительно хороша», — шепчет кто-то. «Ой, держу пари, она делает это по цифрам», — следует ответ.

Соррел Смит, 25-летняя художница из Калифорнии, не только создает этот любопытный парадокс — оригинальную, полностью творческую копию — она также продолжает почтенную традицию. С тех пор, как музей открыл свои сокровища для всеобщего обозрения в ноябре 1793 года (одно из неоспоримых преимуществ Французской революции), он позволил и даже поощрял художников оттачивать свое мастерство, копируя шедевры из его коллекций. Тысячи сделали это, в том числе великие художники-классики от Тернера до Энгра, импрессионисты от Мане до Дега и модернисты, такие как Шагал и Джакометти. «Вы должны копировать и переписывать мастеров, — настаивал Дега, — и только зарекомендовав себя как хороший переписчик, вы можете разумно пытаться сделать натюрморт с редькой».

Привлекательность Лувра велика. Когда 23-летний Марк Шагал приехал в Париж в 1910 году из России, он отправился туда прямо с вокзала с чемоданом в руке. «Посетить Лувр — это как прочитать Библию или Шекспира», — сказал он позже. Поль Сезанн регулярно ездил туда, чтобы копировать Микеланджело, Рубенса и классические греческие и римские статуи. «Лувр — это книга, в которой мы учимся читать», — заявил он.

Несмотря на то, что большинство из них женщины, сегодняшние переписчики в остальном весьма разнообразны.

«Эти художники любят идти по стопам всех великих художников, которые копировали здесь», — объясняет она. «И, конечно же, они приезжают, чтобы улучшить свою технику, найти решение своих художественных проблем». Некоторые, однако, — например, эксцентричный сюрреалист Сальвадор Дали, создавший группу провокационных интерпретаций благочестивой девятки Жана-Франсуа Милле.0011 Ангелус — предпочитает использовать шедевры в качестве отправной точки. Пикассо, который копировал в Лувре в 1950-х годах, чтобы подзарядить свои творческие батареи, создал серию интерпретаций «

На данный момент проблема Соррела Смита состоит в том, чтобы правильно подобрать композицию и цвета Делакруа. Опытный техник, которому нравится делать миниатюрные портреты на слоновой кости, Смит приехала в Париж по программе Wells College Program for the Arts (Аврора, Нью-Йорк), где она научилась смешивать цвета и натягивать холсты. «Изготовление собственных красок с использованием землистых пигментов означает, что мне не нужно искать цвета, которые использовали старые мастера, потому что я начинаю с той же точки зрения, что и они», — объясняет она. «В этой картине цвета очень яркие и в то же время приглушенные, создавая сложный баланс. Это самая сложная копия, которую я когда-либо делал».

Трудность — это то, к чему стремится большинство переписчиков Лувра. «Попытаться достичь уровня старых мастеров — это вызов, и чтобы соответствовать этому уровню, вы должны расширять свои возможности», — говорит Мэри Шаванс, французская художница, которая в своей мастерской на Левом берегу пишет в основном пейзажи в стиле импрессионизма. Но здесь, на противоположном берегу Сены, в шумной луврской Grande Galerie (посвященной французской, итальянской и испанской классической живописи), она борется с аристократом в сверкающих доспехах работы Караваджо. Работа типична для тенебризма художника эпохи барокко — изображения драматически освещенных форм, выходящих из тени. Ее версия выглядит идеально, но она не удовлетворена. «Если вы не копируете, вы не продвинетесь», — говорит она. «Но вы не можете делать это пассивно. Вы должны полностью погрузиться в создание чего-то большего, чем просто репродукция картины».

Кажется, это была идея, когда музей открыл свои двери два века назад. «Каждый посетитель должен иметь возможность поставить свой мольберт перед любой картиной или статуей, чтобы рисовать, раскрашивать или лепить, как ему нравится», — провозгласил один из первых чиновников. Но вскоре Лувр был настолько наводнен художниками, что музею пришлось начать выдавать разрешения и ограничивать часы работы переписчиков. (Сегодня копирование разрешено с 9 утра до 13:30 с сентября по июнь, кроме вторника, воскресенья и праздничных дней. ) В первые дни студентам-искусствоведам, никогда не отличавшимся благопристойностью, часто приходилось напоминать, чтобы они воздерживались от игр, пения и бездельничаний в том, что, по мнению властей Лувра, должно было быть «святилищем тишины и медитации».

Не все пришли в Лувр чисто из эстетических соображений. В середине 19 века матери часто сопровождали своих дочерей-переписчиков, опасаясь, что изображения скудно одетых тел могут быть развращающими или что у мужчин-переписчиков было больше, чем предложение художественного обучения. Таким потенциальным поклонникам романист XIX века Шамфлери предложил эффективный подход: «Скопируйте картину рядом с ее, а затем попросите одолжить немного кадмия или кобальта. Затем исправьте одиозную мешанину красок, которую она называет картиной (они всегда рады советам), и говорите о Старых Мастерах, пока Лувр не закроется и вам придется продолжать разговор на улице. Импровизируй остальное».

К середине 19 века сотни художников усердно копировали шедевры, в основном для выполнения заказов клиентов. Многие посетители, проходя через настоящий лес мольбертов, тут же заказывали копии. Таким образом, Лувр предлагал художникам возможность дохода (хотя к 1890-м годам спрос на фотографию снизился), а также сухое и отапливаемое место для работы.

Тем не менее, многие сегодняшние переписчики Лувра продают свои работы. Несколько художественных галерей рядом с музеем продают их, а некоторые художники, такие как Амаль Дагер, которая занимается копированием уже 30 лет и считается неофициальным деканом переписчиков Лувра, продают их напрямую посетителям. Родившийся в Ливане, приветливый 63-летний Дагер четыре года учился в Бейрутской академии изящных искусств, а затем в Индии, Таиланде и Японии, прежде чем поселиться в Париже. Он работает над копией портрета мадемуазель Каролины Ривьер работы французского неоклассика Жана-Огюста-Доминика Энгра, который, наряду с Делакруа, является одним из самых копируемых мастеров Лувра из-за его строгой композиции и тонкого колорита. (Одна из самых известных картин в мире, «Мона Лиза» Леонардо, является одной из наименее копируемых — отчасти потому, что толпы, стекающиеся к картине, мешают художнику установить мольберт, а отчасти потому, что, по словам Феррье, ее известность пугает. )

«Каролин Ривьер умерла в 14 лет, примерно через год после того, как позировала для Энгра, — говорит Дагер. «Я считаю, что он пытался представить ее идеализированное видение. Она почти итальянская Мадонна, и задача здесь состоит в том, чтобы добиться формы, которую он ей придал, заставляя ее казаться парящей над фоном». Несмотря на многолетнее копирование, Дагер признается, что каждый раз, когда сталкивается с чистым холстом, чувствует своего рода страх перед сценой. «Это хороший знак, — говорит он. «Если вы слишком довольны собой, вы не можете стать лучше».

Дагер также ценит Лувр за доступ, который он предоставляет публике. «Немногие люди, проходящие мимо, на самом деле покупают мои копии, — говорит он, — но часто они просят меня сделать для них что-то еще». Некоторые хотят, чтобы он сделал копии портретов их предков, чтобы они могли передать их другим членам семьи. Один американский посетитель попросил его нарисовать репродукцию версальской потолочной фрески в доме посетителя в Коннектикуте. «Одна только лепка из сусального золота стоила почти 60 000 долларов, — вспоминает Дагер. «Это было намного больше, чем я просил за картину».

Но не все хотят продавать свои копии. Жиль Малезье заинтересован только в создании собственной коллекции. 45-летний Малезье знает Лувр лучше, чем кто-либо другой. Он работает там охранником. Когда он не следит за карманниками, он возвращается в музей с кистями и красками. «Для этого я беру выходные из отпуска», — говорит он. «Я лучше скопирую, чем пойду на пляж». Малезье начал копировать шесть лет назад, потому что любил картины, но не мог позволить себе их купить. Самоучка, он делает четыре или пять копий в год. В настоящее время он работает над визуализацией Паром работы голландского художника-пейзажиста XVII века Саломона ван Рейсдала. «Я выбрал этот, потому что это морской пейзаж — глазурь без особых деталей», — говорит он. «Это позволяет мне немного помечтать, и этого отпуска для меня достаточно».

Недалеко, в комнате, отданной голландским художникам 17-го века, Цутому Дайтоку усердно работает над копией картины Яна Вермеера «Кружевница » с усердной юной дамой, склонившейся над своей тонкой работой. Высокий, худощавый и серьезно выглядящий, 25-летний японский любитель научился рисовать, читая книги и изучая работы в музеях. «Я приехал в Париж только для того, чтобы копировать здесь, в Лувре», — говорит он. «Я планирую стать профессиональным художником, когда вернусь в Японию, буду путешествовать по стране и рисовать всевозможные картины. Это произведение Вермеера очень сложное, особенно, — он обращается к японско-английскому карманному словарю, — «раскрашивание».0003

Чтобы копировать в Лувре, нефранцузские художники, такие как Дайтоку, должны приложить фотокопию своего паспорта и рекомендацию из своего посольства или консульства к своему заявлению, но в остальном процедура такая же, как и для французских граждан — простая форма с указанием желаемой даты начала работы и картины, которую нужно скопировать. Образцы работ не запрашиваются. Разрешения действительны на три месяца, и музей предоставляет каждому художнику мольберт и табурет. За исключением требования о том, что копии должны быть на одну пятую меньше или больше, чем оригиналы, и что подпись художника не может быть воспроизведена, Лувр налагает очень мало правил на переписчиков, хотя дополнительно защищает от любого соблазна произвести подделку, прикрепляя официальную печать к обеим сторонам каждой копии и тщательно осматривая работы перед тем, как они покинут музей. «Но это не наша проблема, — говорит Феррье. «Если кто-то действительно хочет сделать подделку, гораздо проще работать с хорошей цветной фотографией в секретности собственной мастерской».

Лувр более либерален, чем, скажем, вашингтонская Национальная художественная галерея, в которой длинный список правил и обязательные рекомендательные письма, оригинальные образцы картин и собеседование с претендентами. Но Феррье из Лувра считает, что «мы должны оставить художников как можно более свободными». Одним из художников, который извлек выгоду из такого отношения, является американец Уилл Х. Г. Томпсон, стройный мужчина 30 лет с густыми темными волосами. Профессиональный художник, получивший награду парижского Салона изящных искусств за картину, Томпсон родился в Швейцарии и вырос в Европе. Он изучал искусство в Пенсильванской академии изящных искусств в Филадельфии, а сейчас живет в Париже. В тускло освещенной комнате, посвященной испанской классической живописи, он копирует 9 картин Франсиско де Гойи. 0011 Девушка с веером , портрет уравновешенной молодой женщины с далеким мечтательным взглядом.

«Я получил хорошую базу в Пенсильванской академии, но ты никогда не перестаешь учиться, — говорит Томпсон. «Когда я копирую шедевр, я совершаю своего рода мысленное путешествие, нанося краску по-другому, используя свет и тьму, как это делал художник. Это как взять урок у старого мастера».

Как и большинство переписчиков Лувра, Томпсон часто беседует с некоторыми из тысяч посетителей, ежедневно посещающих музей. «Между переписчиками и публикой происходит реальный обмен мнениями, который мы считаем очень позитивным», — говорит Феррье. «Копирайтеры, работающие среди посетителей, улучшают то, как публика видит картины, и подталкивают их к более внимательному рассмотрению с помощью более аналитического подхода. Они начинают замечать, как художник на самом деле проделал работу».

Те, кто часто бывает в музее, знают маленького мужчину 77 лет с бледно-голубыми глазами и мягкими манерами. Бруно Нини копировал почти каждый день с 1990 года, когда он вышел на пенсию с должности метрдотеля в ресторане на парижском вокзале Аустерлиц, где он начал свои дни с доставки 5000 круассанов в 5 часов утра. nri IV анонимного художника XVI века из школы Фонтенбло.

«Большую часть своей техники я узнал из книг», — говорит Нини с явной гордостью. «Поняв, что хочу рисовать, я искал уличных художников и пытался получить от них советы. И вот однажды я пришел сюда и увидел переписчиков за работой. Я знал, что это то, чем я хочу заниматься». По оценкам Нини, он сделал более 100 копий, некоторые из которых он продал; остальные висят на тесных стенах его парижской квартиры. Он любитель в самом прямом смысле этого слова — тот, кто страстно любит то, что делает. «Иногда, когда я вижу, как фигуры на картине оживают под моими мазками, — говорит он, — у меня на глаза наворачиваются слезы».

Получайте последние новости Travel & Culture на свой почтовый ящик.

Рекомендуемые видео

9 самых безумных недавних скандалов с подделками произведений искусства

Ничто так не вселяет страх в сердце коллекционера произведений искусства или музея, как возможность того, что ценное произведение искусства на самом деле может оказаться бесполезной подделкой. И все же, несмотря на все усилия экспертов по защите от подобных махинаций, поддельные работы, маскирующиеся под бесценный оригинал, продолжают засорять рынок.

История искусства изобилует громкими аферами, такими как мошенничество Хана ван Меегерена, разочарованного художника, который разработал сложную систему обжига своих работ в стиле старых мастеров, чтобы состарить их, и впоследствии продал фальшивых Вермееров на 60 миллионов долларов музеям мирового класса и нацистскому лидеру Герману Герингу в конце 1930-х и начале 1940-х годов. (В то время как нынешние искусствоведы поспешили осудить его работу как явно неполноценную, Ван Меегерен на самом деле должен был нарисовать «нового» Вермеера на суде, чтобы доказать, что он не продал нацистам бесценный оригинал.)

В последние недели мир искусства был потрясен, пожалуй, самым большим скандалом с подделкой документов после разоблачения Ван Меегерена. Масштаб поддельного кольца Старого мастера пока неизвестен, но Sotheby’s уже выплатил возмещение покупателю портрета Франса Хальса за 10 миллионов долларов, проданного в 2011 году на частной продаже через лондонского дилера Марка Вайса. Orion Analytical Джеймса Мартина, компания из Уильямстауна, штат Массачусетс, которая исследует произведения искусства, обнаружила на холсте современные материалы, доказав, что это подделка.

Франц Хальс, Портрет мужчины , одна из серии работ старых мастеров, проданных французским дилером, которые, по мнению властей, могут быть подделками.

В настоящее время замешаны и другие картины, в том числе картина Лукаса Кранаха Старшего из коллекции принца Лихтенштейна, которая была конфискована французскими властями в Центре искусств Комона в Эксе в марте. Картина Орацио Джентилески на лазурите, также проданная Вайсом, и предполагаемый Пармиджанино также были признаны подозрительными. Ходят слухи, что могут быть задействованы работы до 25 различных картин старых мастеров. (Обзор того, что нам известно на данный момент, см. в «Скандал с подделкой Франса Хальса, объяснение».)

Судя по всему, все картины принадлежат одному человеку, малоизвестному французскому коллекционеру, ставшему дилером, по имени Джулано Руффини. Судя по всему, у работ почти не было происхождения, за исключением того, что они происходили из коллекции французского инженера-строителя Андре Бори. Руффини настаивает, что он никогда не предполагал, что это настоящая сделка, и что нетерпеливые дилеры были теми, кто объявлял его картины оригиналами старых мастеров.

Лукас Кранах Старший, Венера (1531). Сейчас картина считается подделкой. ©Лихтенштейн. Княжеские коллекции, Вадуц-Вена.

Мир искусства быстро подчинился: лондонская Национальная галерея, выставившая Джентилески и Памиджанино, появилась в нью-йоркском Метрополитен-музее. В какой-то момент Лувр в Париже начал кампанию по сбору средств для покупки Хальса, назвав его «национальным достоянием» после того, как французский центр исследований и реставрации подтвердил его подлинность.

Тот факт, что так называемые эксперты были обмануты, предполагает, что на знание, долгое время являвшееся золотым стандартом аутентификации старых мастеров, которое опирается не на науку, а на менее осязаемую способность ощущать присутствие руки великого художника, больше нельзя полагаться.

Орацио Джентилески, Давид, созерцающий голову Голиафа . Предоставлено галереей Вайс.

Самое страшное, пожалуй, то, что невозможно сказать, сколько подделок до сих пор лежит на виду, и эксперты, и публика принимают за оригиналы. Известные современные фальсификаторы, такие как Вольфганг Белтракки и Марк Лэндис, например, проникли во многие музейные коллекции. В 2014 году Швейцарский экспертный институт изящных искусств подсчитал, что 50 процентов всех работ на рынке являются подделками — цифра, которая была быстро оценена, но по-прежнему вызывает тревогу.

Поскольку Новости Artnet продолжают следить за этой развивающейся историей, вот лишь некоторые из наиболее громких дел о подделке произведений искусства, которые стали известны за последние годы.

Экспертный отчет Джеймса Мартина показывает подписи на четырех картинах Кнодлер, которые якобы принадлежат Джексону Поллоку. Две верхние подписи очень похожи. Подпись внизу справа показывает признаки того, что имя было впервые нанесено на холст с помощью острого инструмента, и очень похожа на подпись внизу слева, которая написана с ошибкой «Pollok». Предоставлено Джеймсом Мартином.

1. Knoedler Forgery Ring
Глафира Росалес, малоизвестный торговец произведениями искусства с Лонг-Айленда, ее бойфренд и его брат наняли Пей-Шен Цяня, китайского художника из Квинса, для написания абстрактных экспрессионистских полотен в стиле таких мастеров, как Джексон Поллок, Марк Ротко, Роберт Мазервелл и других. Почтенная галерея Knoedler, которая закрылась в 2011 году после того, как были обнаружены подделки, до сих пор утверждает, что поверила рассказу Росалес о том, что работы были частью недокументированной коллекции, проданной художниками напрямую анонимному «мистеру Уилсону». ИКС.»

Независимо от того, участвовала ли галерея в этой схеме (один из многих исков против Кнедлера был передан в суд в начале этого года, но был урегулирован до того, как президент галереи Энн Фридман смогла дать показания), они все равно продали бесполезные работы за 80 миллионов долларов, оставив после себя множество судебных исков, некоторые из которых до сих пор не разрешены.

Узбекский государственный художественный музей. Фото upyernoz, Creative Commons Attribution 2.0 Общая лицензия.

2. Внутренняя работа в Узбекистане
Даже обладание оригинальным произведением искусства не избавит вас от беспокойства. Узбекский государственный художественный музей, например, обнаружил, что в течение 15 лет его коллекция систематически разграблялась группой сотрудников, по меньшей мере трое из которых с тех пор были осуждены.

Более 25 произведений европейских художников, в том числе великого ренессанса Лоренцо ди Креди и современных русских художников Виктора Уфимцева и Александра Николаевича, были обменены на копии. Затем сотрудники продавали оригиналы на черном рынке за бесценок.

Есть много подделок Walking Man Альберто Джакометти. Предоставлено музеем Корнельского университета.

3. Тысячи фальшивых бронзовых изделий проданы за миллионы
Кольцо с подделкой, раскрытое в 2011 году, до сих пор вызывает резонанс на рынке Альберто Джакометти. Голландский фальсификатор Джакометти Роберт Дриссен заработал 8 миллионов евро (8,9 миллиона долларов), продавая кованые скульптуры, а также тысячи поддельных изделий из бронзы, прежде чем его злодеяния были обнаружены. В 2015 году дело снова попало в заголовки газет, когда немецкий дилер был пойман при попытке продать одну из работ, все еще находящихся на свободе, агенту под прикрытием.

Государственный музей искусства и скульптуры в Анкаре, Турция. Фото Husshho, Creative Commons Attribution 3.0 Неперенесенная лицензия.

4. Ограбление на 250 миллионов долларов в Турции
В Государственном музее искусства и скульптуры Турции в Анкаре снова произошли подделки, где, как полагают, группа сотрудников музея и преступников объединились, чтобы украсть около 302 работ из учреждения в период с 2005 по 2009 год. Преступление было раскрыто в 2012 году, когда музей понял, что 46 экспонатов в коллекции были заменены копиями. Еще 30 работ также вызвали подозрения.

Дело было раскрыто в конце 2014 года благодаря наводке анонимного звонящего.

Эрик Ян Хорнак Споутц читает лекцию в Музее изящных искусств округа Вашингтон в 2013 году. Фото Наташи М. Споутц, Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 Unported.

5. Арт-дилер продает подделки через eBay
Под разными псевдонимами торговец из Мичигана Эрик Ян Хорнак Спаутц создал поддельные документы, чтобы помочь продать десятки поддельных работ Виллема де Кунинга, Джоан Митчелл и других художников. Поскольку транзакции проводились через eBay, Споуцу было предъявлено обвинение в мошенничестве с использованием электронных средств.

Он, возможно, даже взял в Смитсоновском институте, в коллекции которого есть шесть работ, созданных Споутцем.

Два агента гражданской гвардии осматривают один из поддельных рисунков Жоана Миро. Фото предоставлено Гражданской гвардией.

6. Тайное расследование раскрыло испанскую сеть по подделке подделок
Испанская группа по подделке подделок рисунков Хуана Миро, Пабло Пикассо и Анри Матисса была обнаружена гражданской гвардией Испании в январе 2015 года после шестимесячного расследования, получившего название Operación Mirones (Operation Voy евро). Власти впервые обнаружили подделки, ввозимые в страну в июле 2014 года, но решили поставить подозреваемых под наблюдение.

Расследование раскрыло схему арт-дилера из Сарагосы по продаже поддельных работ за сотни тысяч евро, и девять подделок были обнаружены в ходе рейда, который положил конец незаконной операции.

Художник Ли Уфан. Courtesy Studio Lee/Ufan Château Mouton Rothschild

7. Ли Уфан подтверждает подлинность подделок
В необычном случае южнокорейская звезда искусства Ли Уфан заявил, что 13 подозреваемых подделок являются его собственными оригинальными работами, даже после того, как южнокорейский арт-дилер по имени Хён признал, что они были подделками. Полиция Сеула начала расследование этого дела в феврале и указала, что в июне, когда Хён было предъявлено обвинение, под рукой было целых 50 поддельных работ.

Тем не менее, Уфан не поверил доказательствам, настаивая на том, что «художник может узнать свое произведение с первого взгляда».

Лоран Кремер. Предоставлено фотографом Жаном-Даниэлем Лорьё/Kraemer Gallery.

8. Мебель тоже можно ковать…
В июне торговцы антиквариатом Лоран Кремер, глава почтенной парижской галереи Kraemer, и специалист по стульям Билл Палло были арестованы по подозрению в продаже Версальскому дворцу четырех поддельных стульев со спинками с медальонами за 1,7 миллиона евро (1,9 доллара США).миллионов). Считавшиеся «Национальным достоянием» стулья считались одними из 13 стульев, созданных Луи Делануа для гостиной дворца в 1769 году, где они принадлежали последней любовнице Людовика XV, графине дю Барри.

Проблема в том, что в настоящее время более 12 стульев из набора плавают вокруг (13-й, увеличенная версия, сделанная специально для короля, считается утерянной). Галерея Kraemer настаивала на своей невиновности, но отказалась от участия в Biennale des Antiquaires, которая проходила в Париже в сентябре.

Орлан. Фото предоставлено Орланом.

9.